был холодный день такого-то месяца, такого-то года.
она проснулась, вычистила зубы и принялась готовить для него завтрак (ел он много и неаккуратно, вне зависимости от времени суток, всегда просил добавки). проснувшись позже обычного, он вышел из спальни и без слов прошел в ванную комнату, по обыкновению хмурый и капризный. спустя некоторое время, он оказался за ее спиной, и она обнаружила его огромные ладони на своем животе, почувствовала, как он всем своим большим горячим телом прижался к ней, придвинув ее к открытому огню кухонной плиты. он ничего не сказал ей тогда, просто гладил ее своими руками и шумно дышал на ухо, пока обугливалась и шипела индейка.
был обыкновенный день такого-то месяца, такого-то года.
уставшая, вымокшая под проливным дождем, она оказалась дома. открыв дверь в спальню, она нашла его с измятым изломами наволочки лицом, горячим дыханием и сонными глазами. дождь всегда делал из него старика. оставив его просыпаться в душной темной комнате, она под сильным потоком теплой воды смыла с себя остатки дождя, пытаясь согреться и прийти в чувство после неправильного дня. со смехом и улыбкой, он пришел к ней вдруг. он всегда умел делать самые неожиданные вещи очень запросто и вдруг! хотя, в сущности, нежным он быть не умел да и не старался. так вот, в тот самый момент он стал неловкими своими большими ручищами мыть ее волосы, а потом заботливо их расчесывал, вымок сам и все смеялся, фыркая от воды.
была приятная теплая ночь такого-то месяца, такого-то года.
погасив везде свет, распахнув балконную дверь, они забрались на холодные простыни и заняли каждый своем место (его место было на правой половине кровати, ее - на левой, рядом с лампой, чтобы она могла читать перед сном. иногда он просил ее читать вслух, иногда же просил вовсе оставить эту свою глупую привычку читать). он прижал ее к себе, она устроилась на его широченной груди, завитки его волос щекотали ее лицо, он гладил ее и рассказывал очень тихим голосом о том, каким удивительно молодым она его делает, как ему хорошо от самого себя рядом с ней, как ему не хочется, чтобы она когда-либо ушла. целовал ее в лицо и просил, чтобы она скорее засыпала, иначе он не сможет уснуть тоже.
так было каждую ночь, так было счастливо.
было воскресное утро такого-то месяца, такого-то года.
было уже совсем светло, когда, окончательно проснувшись, он потянул ее умываться. она просила поспать еще чуть-чуть, хотя бы те полчаса, что потребуются ему на утренний туалет. он всегда был строг с ней, поэтому, прекратив ее нытье увесистым "Нет!", он вытащил ее из кровати и отправил в ванную. это было то время, когда они даже зубы чистили, обнявшись. и в зеркале было ее смеющееся лицо, которое он вымазал мятной пастой, и на две головы выше - его, крупное и подвижное с мягким большим ртом.
был субботний вечер такого-то месяца, такого-то года.
он прилетел поздней ночью, сел в машину и по мокрым ночным дорогам отправился к ней. они встретились в кафе, и, как это было заведено, - для нее было заказано вино, для него - мясо. он смотрел на нее и качал головой, улыбаясь. она его спросила тогда: "Почему ты так смотришь?", а он ответил: "Мне смешно от того, как я счастлив!"
был вечер буднего дня такого-то месяца, такого-то года.
он приехал к ней ближе к полуночи. говорить они уже почти не говорили, только улыбались иногда, лежа в темноте. по своему обыкновению, он прижал ее к себе, удивляясь тому, насколько она мала, как ей больно порой от его рук. ей было грустно, но она помалкивала, чтобы не заплакать, так как знала - его это расстраивает. не прошло и получаса, как, поцеловав ее, он уехал в другой город. с тех пор они виделись только раз - такого-то месяца, такого-то дня, и очень пожалели об этом.
она проснулась, вычистила зубы и принялась готовить для него завтрак (ел он много и неаккуратно, вне зависимости от времени суток, всегда просил добавки). проснувшись позже обычного, он вышел из спальни и без слов прошел в ванную комнату, по обыкновению хмурый и капризный. спустя некоторое время, он оказался за ее спиной, и она обнаружила его огромные ладони на своем животе, почувствовала, как он всем своим большим горячим телом прижался к ней, придвинув ее к открытому огню кухонной плиты. он ничего не сказал ей тогда, просто гладил ее своими руками и шумно дышал на ухо, пока обугливалась и шипела индейка.
был обыкновенный день такого-то месяца, такого-то года.
уставшая, вымокшая под проливным дождем, она оказалась дома. открыв дверь в спальню, она нашла его с измятым изломами наволочки лицом, горячим дыханием и сонными глазами. дождь всегда делал из него старика. оставив его просыпаться в душной темной комнате, она под сильным потоком теплой воды смыла с себя остатки дождя, пытаясь согреться и прийти в чувство после неправильного дня. со смехом и улыбкой, он пришел к ней вдруг. он всегда умел делать самые неожиданные вещи очень запросто и вдруг! хотя, в сущности, нежным он быть не умел да и не старался. так вот, в тот самый момент он стал неловкими своими большими ручищами мыть ее волосы, а потом заботливо их расчесывал, вымок сам и все смеялся, фыркая от воды.
была приятная теплая ночь такого-то месяца, такого-то года.
погасив везде свет, распахнув балконную дверь, они забрались на холодные простыни и заняли каждый своем место (его место было на правой половине кровати, ее - на левой, рядом с лампой, чтобы она могла читать перед сном. иногда он просил ее читать вслух, иногда же просил вовсе оставить эту свою глупую привычку читать). он прижал ее к себе, она устроилась на его широченной груди, завитки его волос щекотали ее лицо, он гладил ее и рассказывал очень тихим голосом о том, каким удивительно молодым она его делает, как ему хорошо от самого себя рядом с ней, как ему не хочется, чтобы она когда-либо ушла. целовал ее в лицо и просил, чтобы она скорее засыпала, иначе он не сможет уснуть тоже.
так было каждую ночь, так было счастливо.
было воскресное утро такого-то месяца, такого-то года.
было уже совсем светло, когда, окончательно проснувшись, он потянул ее умываться. она просила поспать еще чуть-чуть, хотя бы те полчаса, что потребуются ему на утренний туалет. он всегда был строг с ней, поэтому, прекратив ее нытье увесистым "Нет!", он вытащил ее из кровати и отправил в ванную. это было то время, когда они даже зубы чистили, обнявшись. и в зеркале было ее смеющееся лицо, которое он вымазал мятной пастой, и на две головы выше - его, крупное и подвижное с мягким большим ртом.
был субботний вечер такого-то месяца, такого-то года.
он прилетел поздней ночью, сел в машину и по мокрым ночным дорогам отправился к ней. они встретились в кафе, и, как это было заведено, - для нее было заказано вино, для него - мясо. он смотрел на нее и качал головой, улыбаясь. она его спросила тогда: "Почему ты так смотришь?", а он ответил: "Мне смешно от того, как я счастлив!"
был вечер буднего дня такого-то месяца, такого-то года.
он приехал к ней ближе к полуночи. говорить они уже почти не говорили, только улыбались иногда, лежа в темноте. по своему обыкновению, он прижал ее к себе, удивляясь тому, насколько она мала, как ей больно порой от его рук. ей было грустно, но она помалкивала, чтобы не заплакать, так как знала - его это расстраивает. не прошло и получаса, как, поцеловав ее, он уехал в другой город. с тех пор они виделись только раз - такого-то месяца, такого-то дня, и очень пожалели об этом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий