Мой кот - моя крепость

Мой мягкий оранжевый кот любит нюхать мои губы. Чует кофе и сигареты,а поверх них - незнакомый заморский ананасовый дух и целует, ничтоже сумняшеся. Забирается на колени, задирает свою махонькую мудрую морду навстречу моему лицу, щекочет усами и целует прямо в губы. 


Я думаю, что людей великолепных посмертно, как орденом награждают, превращают в котов. Разноцветными котами они отдыхают от трудов праведных, набирают вес, наблюдают снизу за скудоумными людьми, ухмыляясь в усы. А затем умирают и рождаются вновь великими. Суворов умер в сухопарого кота, дюма умер в шоколадного кота, сталин с черчиллем умерли в склочных котов. Преогромное множество художников-прозаиков-поэтов умерли в целую кучу котов и разбрелись по всему свету. 


Я своему об этом часто говорю. Ты, - говорю,- брат,не кот, а граф Толстой. Веришь? А он подмигивает и вытягивается бесформенной рыжей горжеткой на моих простынях. Мой толстый из графьев спит на мне с тем же удовольствием, с каким спит на хорошей литературе. Почему бы еще, если не по причине реинкарнации, он стал бы спать на книгах? Не берусь утверждать, что Сэм Кольт, например, умерев в кота, взял за правило спать на холодном оружии. Моя теория запросто объясняет и запах изо рта, и плохие зубы, и страсть к созерцанию русской природы.  

Короче. Мой кот - моя крепость. Когда он умрет, снова родившись гениальным романистом, то напишет повесть о своей сексапильной Анне.