Llofrudd

Куда как проще летом: ты ешь, тычешься мордой в разверстое тельце, а вокруг - тяжелая вечерняя дымка, холодная росистая трава ложится под брюхом, мокро гладит его. Убил, съел, следов нет - нет и стыда.
Рыжая и худая - вот, какая это была лисица. Некрасиво и жалко худая с зимы. Припадая к мерзлой земле, она семенила по окраинам деревенских дворов, про себя шепча с любовью каждому шелудивому псу: "Спи, спи, голосистый! Не про твою честь". Она вынырнула из тени лысой липы и окунулась в смоляное пятно под забором, где, знала наверняка, есть лаз. Лаз к куриным задкам, грудкам, к их мягким тельцам, пахнущим душно и тепло. 
Чует. Голод гонит ее к куриным гнездам, гонит,а тело подрагивает. Её животно возбуждает охота. Уплощаясь и акробатически изгибаясь, она, не стесняясь своих звуков, падает всем весом на пеструю горячую тушку. Кожа на худой с белёсыми аппликациями морде хищно вздрагивает. Она кусает быстро: слышит, как ломается глупое существо, слышит и радуется. Быстрее, бегом, она тащит, капая кровью, разноцветную на волю, дальше от заборов и темных окон.  

Думается ей, что она могла бы охотиться красиво. Упруго отсчитывать сотни метров, загоняя зверя и пожирая его победительницей. Голод и город, неспросясь, унизили в ней зверя. Теплая кровь и мясо сонно успокоили лисью гордость, веки сыто набрякли.